Выставка фотографий литовского актера и дипломата Юозаса Будрайтиса, снятых в конце 70-х годов прошлого столетия во время съемок фильма во французской столице, пройдет с 5 по 27 апреля во Французском Институте в России (представительство в Москве). Вернисаж выставки состоится 4 апреля.   Следовать за Юозасом Будрайтисом «Когда Богу на небе скучно, он открывает окно и смотрит на парижские бульвары» - таким афоризмом, который предписывается Генриху Гейне, начинается парижский эпизод в четвертой серии (всего их семь) фильма «Карл Маркс. Молодые годы». Осенью 1843 года Арнольд Руге и Карл Маркс вместе со своими женами Агнес и Женни селятся в скромном пансионате на улице Вано. Здесь они начинают готовить журнал “Deutsch-Französische Jahrbücher”, объединяющий революционную идею двух стран. Журнал потерпел крах, но революция (и не одна) состоялись. Когда в 1979 году советский режиссер Лев Кулиджанов собрал международную группу актеров (литовец Юозас Будрайтис, русская Валентина Титова, болгарин Венцислав Кисёв и немка Рената Блюме), группа встретилась на съемочной площадке после событий, которые не могли вообразить Маркс и его последователи, хоть и предчувствовали их: после Весны Народов, Октябрьской революции, двух мировых войн, холокоста, устроенного нацистами, и газовых камер Освенцима, атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, сталинских репрессий и архипелага Гулага и множества других ужасных событий, которые придумало и с размахом осуществило человечество. Итак, съемка фильма происходила в мирное время – не будем упоминать холодной войны, поскольку это перманентное состояние цивилизации в изменяющихся, чередующихся идеологических структурах. Похоже на то, что Богу на небе в то время было очень скучно, поскольку он не только открыл окно и решил поглазеть на Париж, но и пустил погулять по нему Юозаса Будрайтиса. Сцен, предназначенных для актера, в фильме было немного, поэтому он воспользовался свободным временем и погрузился в изучение парижских опытов, а точнее сказать, бродил по городу и фотографировал. Ритуал прогулок по городу публицист Виктор Фурнель назвал искусством flânerie -  фланирования (а не праздности).  Будрайтис, судя по его парижским негативам, вел себя как настоящий flâneur – слоняющийся художник, а не культурный турист из Советского Союза, который сломя голову мчится по установленному для него маршруту, пытаясь по дороге собрать сувениры и фотодоказательства: «Я тут был». Замедленный темп Будрайтиса и хаотическое движение по принципу «куда глаза ведут» подсказывают еще одну эгоистическую сентенцию: «Я здесь и сейчас». Такой тип человека осмыслил и описал его характеристики и состояния Луи Юар («Physiologie du flâneur»), Оноре де Бальзак («La Comédie humaine»), Шарль Бодлер («Le Vin de Chiffonniers»), Александр Пушкин («Евгений Онегин»), Гийом Аполлинер («Le Flâneur des deux Rives»), Вальтер Беньямин («Das Passagen-Werk»), Иосиф Бродский («Набережная неисцелимых») и другие великие мастера мысли и слова. Из их наблюдений можно составить и портрет нашего героя – актера, слоняющегося по парижским улицам. Это молодой человек (Будрайтису было 39 лет), с виду – типичный денди (прямая осанка, чуть покачивающаяся походка, слегка поношенное кожаное пальто, сумка через плечо, черный берет), у нет плана, куда идти (так расположены и кадры на пленке), для него важны независимость передвижения и размышлений, ходит он один (ни одного кадра со спутниками), никуда не спешит и независим от рутины (задерживается на площади Тертр, изучая клиентов ресторана „La Crémaillere 1900“), его прогулки по городу бесцельны, но зорки и проницательны (не одну его фотографию можно отнести к  «решающему моменту» Анри Картье-Брессона), внимание сосредоточено на мелочах городской жизни (на брюзгливом французе, читающем газету в саду Тюильри, на мешанине прохожих, отражающихся в витрине, на собаке, обнюхивающей тротуар), умеет созерцать, сохраняя дистанцию между собой и толпой (рассматривая город с Монмартра, шагая по Елисейским полям). Вы скажете, в каждом из нас сокрыт фланёр, так почему именно снятый Будрайтисом Париж должен волновать нас сегодня? Из-за того, что в столицу современной культуры и искусства мы вступаем с необычным интерпретатором, личностью с широкой творческой амплитудой. Знаменитый актер, дипломат, фотограф, отличающийся большой эрудицией и утонченной эстетической чувствительностью, открывает нам свой Париж. Его снимки – уникальный сплав прямых рефлексий и арсенала, накопленного опытом – встреченные люди, просмотренные фильмы, прочитанные книги вскрывают глубинные слои городской структуры, помогают нащупать пульсацию genius loci. Пойманные беспокойным воображением фланёра вспышки мгновений дают новые ориентиры, наводят контекстную связь с эпохой, расширяют топографию культуры. Кроме того, чувственное восприятие Будрайтиса дополняет и общая, почти нуминозная, иррациональная связь с городом, которому обычно присваивается статус европейской столицы во многих областях: искусства, моды, парфюмерии, кулинарии, любви, романтики. Париж почитают, им восхищаются, но тут же сдаются, попытавшись разгадать его тайны. Неисчерпаемый в своей новизне город – поэтому и пугающий, и очаровывающий, город священный – поэтому мистически притягательный и закабаляющий. Бог, должно быть, с особым весельем наблюдал за Будрайтисом, когда тот в Лувре отыскал Венеру Милосскую и стал нарезать круги вокруг воплощенной в мраморе богини любви. Сумерки в зале подчеркивали таинственную витальность и глубокий покой, исходящие от скульптуры, которые не могли нарушить шепот посетителей и шаги смотрителей, щелчки фотоаппарата. Ее бездонный взгляд смог выдержать все восторги, впитать все выплеснутые чувства. Когда Генрих Гейне, уже безнадежно больной и ослабевший, решил попрощаться в мае 1984 года со своими почитателями (признается поэт в своей исповеди), он с трудом добрался до Лувра, вошел в торжественный зал, упал на колени перед Венерой и долго горько рыдал. А богиня смотрела с высоты на поэта с состраданием и отчаянием, как будто хотела ему сказать: «Разве ты не видишь, что у меня нет рук и я не могу тебе помочь?» Кто эти варвары, искалечившие античный шедевр? Наша память не сохранила их имена. Беньямин сказал, что историю пишут победители. Вряд ли эту аксиому можно применить к Парижу. Не надо доверять историкам, лучше забыть о победах и проигрышах и доверчиво следовать за Юозасом Будрайтисом. Маргарита Матулите, куратор выставки